Когда я пытаюсь сравнивать себя с жителями по-настоящему развитых стран, то меня охватывает беспросветная печаль, вызванная пониманием своего собственного ничтожества.
Они обладают продвинутым разумом, оставившим далеко позади мой хилый умишко, неспособный разгадать простенькие задачки, на какие ими давно уже найдены правильные ответы. Те, которыми они не спешат делиться с нами, убогими.
Вот, например, представьте такой случай.
Мужик объявил, что считает себя Наполеоном. И кричит во всеуслышание: "Старую гвардию вперед! И на Брюссель!"
Что с ним делает продвинутое общество? Возвращает ему из музея треугольную шляпу и серый походный сюртук вместе с дворцом Фонтенбло? Или отправляет на остров Святой Елены тянуть там пожизненный срок?
Отнюдь. Императора сажают в дурку и настойчиво лечат, принуждая жрать всякую психотропную гадость. И поделом...
Но! Если другой мужчина заявляет, что он ощущает себя женщиной, то его заставляют разделить палату с гениальным императором? Мол, Жозефину тебе привезли?
Как бы не так! Цивилизованное окружение признает за ним право на метаморфозу сознания, понимает его желание нацепить колготки с прочими прибамбасами и цокать по асфальту на высоких каблучках. Позволяет пользоваться дамским туалетом и меняет пол в официальных документах...
Нет, лично мне, отсталому варвару, не врубиться в логику таких вещей. Почему одному мужику нельзя ходить в треуголке, бить в барабан и объявлять войну Англии , а другому совсем не запрещается красоваться в балетной пачке, предварительно удалив бесполезные части тела, лишь мешающие танцевать?
Да... Не доросли мы до таких эволюционных высот. Наполеонов, правда, сажаем. Если, конечно, они не успевают объявить себя реконструкторами. Тогда процесс может затянуться на несколько лет.
А джентльмены в пуантах болтаются, как ...ээ... карандаши в стакане, между женским туалетом и дурдомом. В одно место пока не пускают, в другое еще не берут.
Так вот и топчемся по простору своей недоразвитости.
Увы и ах.
Меня любила врач-нарколог,
Звала к отбою в кабинет.
И фельдшер, синий от наколок,
Во всем держал со мной совет.
Я был работником таланта
С простой гитарой на ремне.
Моя девятая палата
Души не чаяла во мне.
Хоть был я вовсе не политик,
Меня считали головой
И прогрессивный паралитик,
И параноик бытовой.
И самый дохлый кататоник
Вставал по слову моему,
Когда, присев на подоконник,
Я заводил про Колыму.
Мне странный свет оттуда льется:
Февральский снег на языке,
Провал московского колодца,
Халат, и двери на замке.
Студенты, дворники, крестьяне,
Ребята нашего двора
Приказывали: "Пой, Бояне!" –
И я старался на ура.
Мне сестры спирта наливали
И целовали без стыда.
Моих соседей обмывали
И увозили навсегда.
А звезды осени неблизкой
Летели с облачных подвод
Над той больницею люблинской,
Где я лечился целый год.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.
