Недавно пересмотрел чудный фильм – «Все о Еве». Попал случайно краем глаза зацепил и… залип, как бывает. Еще бы – режиссер Манкевич, в главной роли Бетт Девис. Она дважды оскароносица, я о ней как-то писал. Еще у трех или четырех актеров из фильма есть по Оскару! Позже глянул – так и у фильма самого шесть Оскаров! Но дело не в статуэтках, хотя раньше (фильм 1950 года) это было показательно. Меня восхитило искусство манипулирования, коим в совершенстве владеет девушка Ева, пытающаяся стать актрисой. Нет, не так – звездой. Как ловко она подталкивает людей к выводам и поступкам, выгодным исключительно ей. Как мастерски создает ситуации, которые «помогают» им принять нужные ей решения. Когда смотрел этот фильм в юности, не так сильно обратил внимание на этот прием, точнее, как раз обратил, но не знал, что он официально прекрасно описан. Тем интересней было сейчас.
Наджинг или Теория подталкивания (Nudge theory)
Дословно наджинг (от nudge) - подталкивание. Основной посыл теории в том, что если человека принуждать к неким действиям, то это вызывает сопротивление. Нужно мягко указывать, подталкивать, стимулировать. Т.е. Наджинг - это теория о том, как заставить людей что-то выбрать, а они оставались уверенны, что выбрали это сами.
Одна лишь служанка Берди сразу раскусила Еву. Почему? Наверное, потому, что Ева (которая, кстати, совсем не Ева, а девушка с другим именем и совсем небезупречным прошлым) целила в людей искусства, которые немного все же не от мира сего, а Берди – умная приземленная женщина. Как ни странно, фальшь такие чувствуют лучше. Впрочем, и Марго не сразу, но поняла суть Евы. Вот с другими было сложнее – с ними Ева меньше общалась и выглядела просто святой! В фильме нет ярко выраженного главного героя, большая нагрузка лежит на второстепенных персонажах (язык не поворачивается так их называть). Это классный режиссерский прием, делающий фильм еще более динамичным.
Рассказ Мэри Орр «Мудрость Евы» был основан на реальной истории, произошедшей с актрисой Элизабет Бергнер, которую часто называли «Гарбо на сцене». Рассказ был опубликован в журнале «Cosmopolitan» в мае 1946 года; затем Орр написала на его основе радиопьесу, которая привлекла внимание Джозефа Лео Манкевича.
Последний решающий шаг Евы был невозможен без того, чтобы скинуть маску, но должен сказать, что четверо друзей справились худо-бедно, не без временных помутнений рассудка (манипулирование – великая вещь!) все же справились с испытаниями. Они отвергают Еву и не хотят с ней знаться. Впрочем, дело сделано – карьера мисс Харрингтон запущена.
Первоначальное название фильма «Мудрость Евы» изменялось несколько раз: сначала оно превратилось в «Еву Харрингтон», затем – в «Лучшую роль», после чего был найден окончательный вариант – «Всё о Еве».
Концовка показательна. После очередного чествования Евы, некая юная обожательница актрисы Феба прокралась к ней в номер, с благоговением примерила накидку Евы, взяла в руки ее приз… И вдруг она преобразилась – стала величественной и недосягаемой, растворилась в воображаемых лучах славы, разглядывая свои отражения в многочисленных зеркалах. Звезда! Надо ли говорить, что это начался новый виток спирали и новая Ева ступила на зыбкий путь к успеху? Все повторяется. Вот только, когда Харрингтон поймет «все о Фебе»? И сможет ли она в итоге повести себя так же достойно, как Марго?
Полночь в Москве. Роскошно буддийское лето.
С дроботом мелким расходятся улицы в чоботах узких железных.
В черной оспе блаженствуют кольца бульваров...
Нет на Москву и ночью угомону,
Когда покой бежит из-под копыт...
Ты скажешь - где-то там на полигоне
Два клоуна засели - Бим и Бом,
И в ход пошли гребенки, молоточки,
То слышится гармоника губная,
То детское молочное пьянино:
- До-ре-ми-фа
И соль-фа-ми-ре-до.
Бывало, я, как помоложе, выйду
В проклеенном резиновом пальто
В широкую разлапицу бульваров,
Где спичечные ножки цыганочки в подоле бьются длинном,
Где арестованный медведь гуляет -
Самой природы вечный меньшевик.
И пахло до отказу лавровишней...
Куда же ты? Ни лавров нет, ни вишен...
Я подтяну бутылочную гирьку
Кухонных крупно скачущих часов.
Уж до чего шероховато время,
А все-таки люблю за хвост его ловить,
Ведь в беге собственном оно не виновато
Да, кажется, чуть-чуть жуликовато...
Чур, не просить, не жаловаться! Цыц!
Не хныкать -
Для того ли разночинцы
Рассохлые топтали сапоги,
Чтоб я теперь их предал?
Мы умрем как пехотинцы,
Но не прославим ни хищи, ни поденщины, ни лжи.
Есть у нас паутинка шотландского старого пледа.
Ты меня им укроешь, как флагом военным, когда я умру.
Выпьем, дружок, за наше ячменное горе,
Выпьем до дна...
Из густо отработавших кино,
Убитые, как после хлороформа,
Выходят толпы - до чего они венозны,
И до чего им нужен кислород...
Пора вам знать, я тоже современник,
Я человек эпохи Москвошвея, -
Смотрите, как на мне топорщится пиджак,
Как я ступать и говорить умею!
Попробуйте меня от века оторвать, -
Ручаюсь вам - себе свернете шею!
Я говорю с эпохою, но разве
Душа у ней пеньковая и разве
Она у нас постыдно прижилась,
Как сморщенный зверек в тибетском храме:
Почешется и в цинковую ванну.
- Изобрази еще нам, Марь Иванна.
Пусть это оскорбительно - поймите:
Есть блуд труда и он у нас в крови.
Уже светает. Шумят сады зеленым телеграфом,
К Рембрандту входит в гости Рафаэль.
Он с Моцартом в Москве души не чает -
За карий глаз, за воробьиный хмель.
И словно пневматическую почту
Иль студенец медузы черноморской
Передают с квартиры на квартиру
Конвейером воздушным сквозняки,
Как майские студенты-шелапуты.
Май - 4 июня 1931
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.
