В поселке городского типа,
В районе сбывшихся примет
Цветет и пахнет баба Липа
Уже без малого сто лет.
Свежа лицом, пряма осанкой,
Она не ходит по врачам.
Зимой катается на санках,
Летит с обрыва, хохоча.
А летом сядет на крылечко
С тарелкою медовых сот
И говорит, что будет вечно
В поселке веселить народ.
"Ых"
на SamarkandA "Ах"
Ранний вечер начала зимы.
Снегопад. Две фигуры неловких
Пролагают тропу к остановке
Шаг за шагом по краешку тьмы.
Я невольно толкнул, извините,
Не умею ходить по пятам.
Эти блики наружных реклам
Искажают картину событий.
Ничего, я всегда налегке.
Гороскопы недавно наврали,
Что у Дев не бывает аварий,
Лишь обрыв да крутое пике.
Хорошо, ну допустим, женюсь.
Щи, борщи, продолжение рода,
Ипотека на двадцать два года,
Супермаркетов сытая грусть.
В королевстве непарных носков
Умолкает разбитый будильник.
Покрывается зеркало пылью,
Несъедобным становится плов.
Оказалось, нас двое таких,
Близоруких, нескладных, сутулых.
Впереди череда выходных
И фамилии наши на "ых",
Будет время для пеших прогулок.
Самоедово
на mysha "Поднебесиво"
Вселенское зло победило,
И солнце едят крокодилы,
И мы вслед за ними, хрустя,
Едим потихоньку себя.
Грызем неумело и долго,
Ворочаясь как на иголках,
И кровью пятная углы,
Канючим, что это не мы.
И падаем на пол со стуком
Рядами растерзанных кукол.
А после бессмысленно ждем,
Когда, наконец, оживем.
Здесь когда-то ты жила, старшеклассницей была,
А сравнительно недавно своевольно умерла.
Как, наверное, должна скверно тикать тишина,
Если женщине-красавице жизнь стала не мила.
Уроженец здешних мест, средних лет, таков, как есть,
Ради холода спинного навещаю твой подъезд.
Что ли роз на все возьму, на кладбище отвезу,
Уроню, как это водится, нетрезвую слезу...
Я ль не лез в окно к тебе из ревности, по злобе
По гремучей водосточной к небу задранной трубе?
Хорошо быть молодым, молодым и пьяным в дым —
Четверть века, четверть века зряшным подвигам моим!
Голосом, разрезом глаз с толку сбит в толпе не раз,
Я всегда обознавался, не ошибся лишь сейчас,
Не ослышался — мертва. Пошла кругом голова.
Не любила меня отроду, но ты была жива.
Кто б на ножки поднялся, в дно головкой уперся,
Поднатужился, чтоб разом смерть была, да вышла вся!
Воскресать так воскресать! Встали в рост отец и мать.
Друг Сопровский оживает, подбивает выпивать.
Мы «андроповки» берем, что-то первая колом —
Комом в горле, слуцким слогом да частушечным стихом.
Так от радости пьяны, гибелью опалены,
В черно-белой кинохронике вертаются с войны.
Нарастает стук колес, и душа идет вразнос.
На вокзале марш играют — слепнет музыка от слез.
Вот и ты — одна из них. Мельком видишь нас двоих,
Кратко на фиг посылаешь обожателей своих.
Вижу я сквозь толчею тебя прежнюю, ничью,
Уходящую безмолвно прямо в молодость твою.
Ну, иди себе, иди. Все плохое позади.
И отныне, надо думать, хорошее впереди.
Как в былые времена, встань у школьного окна.
Имя, девичью фамилию выговорит тишина.
1997
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
