И опять ваш, Аушка, прелестный анекдот напомнил мне одну забавную сценку. Спасибо вам.
Вообразите. Деревенская идиллия. Лето в разгаре, но травы, цветы, кусты и деревья еще свежи и буйны. "Лишь повеет аквилон и закаплют ароматы". Жаркий полдень. К колодцу за водой пришли три деревенские девчонки 10-ти - 12-ти лет. Они пока еще некрасивые: загорелые, жилистые, костистые, но такие худенькие, тонкие, что трудно поверить в их способность носить по два ведра воды на коромысле. В бедных застиранных платьишках, кто с косичками, кто в платочке. Вёдра звякают. Бешено, страшно вращается колодезный ворот. Колодец очень глубокий. Дррры-ды-ды...
За девчонками увязался малыш. Похоже, что он только недавно научился бегать и говорить. И он очарователен. Синеглазая грязноватая мордашка, кудряшки светлые, мягкие, чуть свалявшиеся. Мятая рубашонка прикрывает только спинку и животик, а задок и передок, стало быть, голенькие, загорелые. Видать, он все лето так одет. В руке у него тонкий прутик. В какой-то момент он вдруг взмахивает им и неуклюже бьёт одну из девчонок по подолу. Она взвизгивает и бросается бежать от него вокруг колодца, её подружки тоже айайкают притворно, поддразнивая малыша, и отскакивают от него подальше, изображая испуг и смеясь. А малыш в полном восторге бегает за ними, порой останавливается, топает, тоже весьма театрально, пухлыми босыми ножками, машет прутиком и кричит: "Девки! Заебу, заебу!"
Господи, как давно это было, и это была моя малая летняя родина, и нестерпимо врезАлось в ключицу коромысло. Но какая же благодать текла с неба - на луг, на речку, на розовые, голубые и золотые поля, пахнущие медом. А теперь... А теперь, это "осколки разбитого вдребезги".
Родила тебя в пустыне
я не зря.
Потому что нет в помине
в ней царя.
В ней искать тебя напрасно.
В ней зимой
стужи больше, чем пространства
в ней самой.
У одних - игрушки, мячик,
дом высок.
У тебя для игр ребячьих
- весь песок.
Привыкай, сынок, к пустыне
как к судьбе.
Где б ты ни был, жить отныне
в ней тебе.
Я тебя кормила грудью.
А она
приучила взгляд к безлюдью,
им полна.
Той звезде - на расстояньи
страшном - в ней
твоего чела сиянье,
знать, видней.
Привыкай, сынок, к пустыне,
под ногой,
окромя нее, твердыни
нет другой.
В ней судьба открыта взору.
За версту
в ней легко признаешь гору
по кресту.
Не людские, знать, в ней тропы!
Велика
и безлюдна она, чтобы
шли века.
Привыкай, сынок, к пустыне,
как щепоть
к ветру, чувствуя, что ты не
только плоть.
Привыкай жить с этой тайной:
чувства те
пригодятся, знать, в бескрайней
пустоте.
Не хужей она, чем эта:
лишь длинней,
и любовь к тебе - примета
места в ней.
Привыкай к пустыне, милый,
и к звезде,
льющей свет с такою силой
в ней везде,
будто лампу жжет, о сыне
в поздний час
вспомнив, тот, кто сам в пустыне
дольше нас.
1992
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.
