Зависть — сестра соревнования, следственно из хорошего роду
(Александр Пушкин)
Мейнстрим
10.04.2012
Нобелиата воспитывают всем миром
Министерство иностранных дел Израиля устами своего руководителя Эли Ишаи объявило Гюнтера Грасса «персоной нон грата» на территории еврейского государства...
В рамках широкомасштабной пропагандистской кампании, развязанной против немецкого писателя Гюнтера Грасса, Министерство иностранных дел Израиля 9 апреля устами своего руководителя Эли Ишаи объявило литератора «персоной нон грата» на территории еврейского государства.
Непосредственным поводом к данному решению стало стихотворение «Что должно быть сказано», опубликованное нобелиатом в ряде крупных периодических изданий и содержащее здравую оценку агрессивной израильской политики при молчаливом одобрении пресмыкающихся перед Израилем западных «демократий». По мнению Грасса, самую серьезную опасность для мира на Ближнем Востоке представляет ядерная угроза, но не со стороны Ирана, как утверждает международное сообщество, а со стороны Израиля. Писатель призвал власти Германии прекратить военные поставки еврейскому государству. В интервью газете «SueddeutscheZeitung» автор стихотворения пояснил, что его критика относится прежде всего к израильскому правительству, а не к израильскому народу. В качестве одного из примеров агрессивной и наглой израильской политики писатель назвал, в частности, продолжение строительства еврейских поселений на оккупированных арабских территориях в нарушение резолюций ООН.
Озвучивая решение своего ведомства, израильский министр припомнил Грассу факт его службы в одном из подразделений СС, имевший место в конце войны, о котором сам литератор признался в 2006 году в своих мемуарах, отметив, что подобно многим другим не видел тогда в этом ничего предосудительного и не сделал ни единого выстрела. После Второй мировой писатель был известен как один из самых непримиримых критиков нацизма. Израильский министр назвал стихотворение Грасса «попыткой направить огонь ненависти на израильское государство и его народ и попыткой продвинуть идеи, которым он симпатизировал в прошлом, когда носил форму СС». Комментируя происходящее в беседе с корреспондентом газеты «Haaretz», Эли Ишаи позволил себе высказать туманную угрозу в адрес немецкого писателя: «Если Гюнтер продолжит публиковать свои лживые и перекрученные работы, с ним произойдет то же самое, что с Ираном, где он найдет самый радушный прием».
О страхе израильского руководства перед призывами уравнять еврейский народ с прочим населением земного шара говорит и заявление министра внутренних дел страны Авидгора Либермана, который причислил мужественный поступок 84-летнего писателя к попыткам западных интеллектуалов второй раз принести еврейский народ в жертву ради сомнительной популярности и увеличения тиражей. Глава внутриполитического ведомства пригрозил вынести на рассмотрение законопроект о лишении израильской визы всех, кто позволит себе подобные высказывания.
Свое согласие с разгневанным израильским правительством поспешили выразить и некоторые официальные лица в Берлине. «Помещать Израиль и Иран на одну и ту же моральную ступень не остроумно, а абсурдно», — безапелляционно заявил министр иностранных дел ФРГ Гидо Вестервелле, добавив, что его страна исторически ответственна за израильтян, и умолчав при этом о том, что данная ответственность реализуется путем поставок агрессору боевых субмарин класса «Дельфин».
Нашлись, однако, и те, кто поддержал выступление Грасса. Так, исполнительный секретарь парламентской фракции «зеленых» Фолькер Бек в интервью «Handelsblatt Online» заявил, что чрезмерно резкая и ошибочная реакция Иерусалима на стихотворение немецкого писателя свидетельствует об остром дефиците толерантности израильского правительства по отношению к критике в свой адрес. Согласились с позицией автора «Жестяного барабана» и участники традиционных пасхальных маршей мира, проходящих на этой неделе в Германии. Они призвали Израиль не развязывать превентивную войну. Представитель пресс-службы движения Вилли ван Ойен отметил, что слова Грасса проще всего объявить антисемитскими, чтобы избежать дискуссии по затронутой им проблеме.
Позицию иранского руководства высказал 7 апреля в своем письме Грассу заместитель министра культуры Исламской Республики Иран Джавад Шамагдари. Высокопоставленный иранский чиновник пишет, что сказанное нобелевским лауреатом слово правды поможет встряхнуть спящее и безмолвное западное сознание. По мнению Шамагдари, перо писателя способно предотвращать трагедии лучше любой армии.
Стояла зима.
Дул ветер из степи.
И холодно было младенцу в вертепе
На склоне холма.
Его согревало дыханье вола.
Домашние звери
Стояли в пещере,
Над яслями тёплая дымка плыла.
Доху отряхнув от постельной трухи
И зернышек проса,
Смотрели с утеса
Спросонья в полночную даль пастухи.
Вдали было поле в снегу и погост,
Ограды, надгробья,
Оглобля в сугробе,
И небо над кладбищем, полное звёзд.
А рядом, неведомая перед тем,
Застенчивей плошки
В оконце сторожки
Мерцала звезда по пути в Вифлеем.
Она пламенела, как стог, в стороне
От неба и Бога,
Как отблеск поджога,
Как хутор в огне и пожар на гумне.
Она возвышалась горящей скирдой
Соломы и сена
Средь целой вселенной,
Встревоженной этою новой звездой.
Растущее зарево рдело над ней
И значило что-то,
И три звездочёта
Спешили на зов небывалых огней.
За ними везли на верблюдах дары.
И ослики в сбруе, один малорослей
Другого,
шажками спускались с горы.
И странным виденьем грядущей поры
Вставало вдали
всё пришедшее после.
Все мысли веков,
все мечты, все миры,
Всё будущее галерей и музеев,
Все шалости фей,
все дела чародеев,
Все ёлки на свете, все сны детворы.
Весь трепет затепленных свечек,
все цепи,
Всё великолепье цветной мишуры...
...Всё злей и свирепей
дул ветер из степи...
...Все яблоки, все золотые шары.
Часть пруда скрывали
верхушки ольхи,
Но часть было видно отлично отсюда
Сквозь гнёзда грачей
и деревьев верхи.
Как шли вдоль запруды
ослы и верблюды,
Могли хорошо разглядеть пастухи.
От шарканья по снегу
сделалось жарко.
По яркой поляне листами слюды
Вели за хибарку босые следы.
На эти следы, как на пламя огарка,
Ворчали овчарки при свете звезды.
Морозная ночь походила на сказку,
И кто-то с навьюженной
снежной гряды
Всё время незримо
входил в их ряды.
Собаки брели, озираясь с опаской,
И жались к подпаску, и ждали беды.
По той же дороге,
чрез эту же местность
Шло несколько ангелов
в гуще толпы.
Незримыми делала их бестелесность
Но шаг оставлял отпечаток стопы.
У камня толпилась орава народу.
Светало. Означились кедров стволы.
– А кто вы такие? – спросила Мария.
– Мы племя пастушье и неба послы,
Пришли вознести вам обоим хвалы.
– Всем вместе нельзя.
Подождите у входа.
Средь серой, как пепел,
предутренней мглы
Топтались погонщики и овцеводы,
Ругались со всадниками пешеходы,
У выдолбленной водопойной колоды
Ревели верблюды, лягались ослы.
Светало. Рассвет,
как пылинки золы,
Последние звёзды
сметал с небосвода.
И только волхвов
из несметного сброда
Впустила Мария в отверстье скалы.
Он спал, весь сияющий,
в яслях из дуба,
Как месяца луч в углубленье дупла.
Ему заменяли овчинную шубу
Ослиные губы и ноздри вола.
Стояли в тени,
словно в сумраке хлева,
Шептались, едва подбирая слова.
Вдруг кто-то в потёмках,
немного налево
От яслей рукой отодвинул волхва,
И тот оглянулся: с порога на деву,
Как гостья,
смотрела звезда Рождества.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.