В чем не знаешь толку, чего не понимаешь, то брани: это общее правило посредственности
(Виссарион Белинский)
Мейнстрим
18.04.2012
Рейн стал лауреатом
Евгений Рейн объявлен лауреатом российской национальной премии «Поэт»...
Евгений Рейн объявлен лауреатом российской национальной премии «Поэт», учрежденной Обществом поощрения русской поэзии в 2005 году и присуждаемой за наивысшие достижения в современной русской поэзии, сообщает информационная лента портала «Openspace».
Премия «Поэт» присуждается ныне живущим поэтам, пишущим на русском языке, независимо от их национальности и места проживания. Лауреату вручаются диплом, нагрудный знак и денежное вознаграждение, эквивалентное 50 тысячам долларов. Согласно положению о премии, поэты-лауреаты входят в состав Общества поощрения русской поэзии, при этом поэт-лауреат предыдущего года становится председателем жюри премии на следующий год. Звания лауреатов ранее удостаивались Александр Кушнер (2005), Олеся Николаева (2006), Олег Чухонцев (2007), Тимур Кибиров (2008), Инна Лиснянская (2009), Сергей Гандлевский (2010) и Виктор Соснора (2011).
Евгений Рейн родился в 1935 году, окончил Ленинградский технологический институт холодильной промышленности, Высшие сценарные курсы, является автором сценариев для двух десятков документальных фильмов включая «Чукоккалу». В шестидесятые годы вместе с Иосифом Бродским, Дмитрием Бобышевым и Анатолием Найманом входил в круг так называемых «ахматовских сирот». В 1979-м участвовал в альманахе «Метрополь». До 1984 года стихи Рейна публиковались в Самиздате и в журнале «Синтаксис». Его первая изданная книга называлась «Имена мостов» и подверглась основательной цензурной правке.
Член Союза писателей с 1987 года. Лауреат Государственной премии России (1996), Пушкинской премии России, Царскосельской художественной премии (1997). В настоящее время преподает на кафедре литературного творчества в Литературном институте имени А. М. Горького.
Я не запомнил — на каком ночлеге
Пробрал меня грядущей жизни зуд.
Качнулся мир.
Звезда споткнулась в беге
И заплескалась в голубом тазу.
Я к ней тянулся... Но, сквозь пальцы рея,
Она рванулась — краснобокий язь.
Над колыбелью ржавые евреи
Косых бород скрестили лезвия.
И все навыворот.
Все как не надо.
Стучал сазан в оконное стекло;
Конь щебетал; в ладони ястреб падал;
Плясало дерево.
И детство шло.
Его опресноками иссушали.
Его свечой пытались обмануть.
К нему в упор придвинули скрижали —
Врата, которые не распахнуть.
Еврейские павлины на обивке,
Еврейские скисающие сливки,
Костыль отца и матери чепец —
Все бормотало мне:
— Подлец! Подлец!—
И только ночью, только на подушке
Мой мир не рассекала борода;
И медленно, как медные полушки,
Из крана в кухне падала вода.
Сворачивалась. Набегала тучей.
Струистое точила лезвие...
— Ну как, скажи, поверит в мир текучий
Еврейское неверие мое?
Меня учили: крыша — это крыша.
Груб табурет. Убит подошвой пол,
Ты должен видеть, понимать и слышать,
На мир облокотиться, как на стол.
А древоточца часовая точность
Уже долбит подпорок бытие.
...Ну как, скажи, поверит в эту прочность
Еврейское неверие мое?
Любовь?
Но съеденные вшами косы;
Ключица, выпирающая косо;
Прыщи; обмазанный селедкой рот
Да шеи лошадиный поворот.
Родители?
Но, в сумраке старея,
Горбаты, узловаты и дики,
В меня кидают ржавые евреи
Обросшие щетиной кулаки.
Дверь! Настежь дверь!
Качается снаружи
Обглоданная звездами листва,
Дымится месяц посредине лужи,
Грач вопиет, не помнящий родства.
И вся любовь,
Бегущая навстречу,
И все кликушество
Моих отцов,
И все светила,
Строящие вечер,
И все деревья,
Рвущие лицо,—
Все это встало поперек дороги,
Больными бронхами свистя в груди:
— Отверженный!
Возьми свой скарб убогий,
Проклятье и презренье!
Уходи!—
Я покидаю старую кровать:
— Уйти?
Уйду!
Тем лучше!
Наплевать!
1930
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.