… и – словно шар – с оборванной тесьмой,
и – как циклон и штиль манерных самок,
танцует Мать миров (как я – со мной)
с часами, у которых стрелка – замок
и стрелка – грот.
Кроты внутри часов.
И жаворонки.
И воронки света.
Танцует Мать Миров, как дым – с грозой,
как скальпельный туман – с ночным фальцетом
продрогших крыш.
Как женщина – в корнях
домов и тьмы – с квадратным корнем солнца,
когда луна – лысеющий монах –
с носка за Марс алеющий крадётся,
и глохнет ветер – пульс всеяда душ,
чей сон не слышен в камне или в коме,
чей танец – невесомо-неуклюж,
чьи жесты – на предплечьях катакомб и
заброшенных и выжженных церквей
(их видеть – только женщинам и бесам…)
… мешаются в похлёбке из кровей,
морей и гор подземные болезни
с земными.
Пахнет скошенным дождём.
Черёмуховым бри.
Секундной кромкой
(часы ещё идут, но слышно, что
могильщики ругаются негромко
у ямы).
Мир прозрачен, словно плод
на ветке, зеленушно-переспелый…
И, словно шар с оборванной идёт
тесёмкой, словно чертят классик мелом
шесть пальцев, словно штиль колдует штиль
для медленного поцелуя в тень, – так
Мать миров танцует…
Нашатырь
луны разлитой.
Ветерок на деньги
(на три монетки) сны меняет.
Шар –
со свистом – выше! – выдышаться в перстни
орбит далёких!..
По земле шуршат
Цветные юбки.
Уронила шарф
Мать всех миров на дом слащаво-пресный…
Она танцует.
Я – рисую шаг
под темноты иссушенным компрессом, –
сама с собой.
Почти-почти – как у
неё – и штили, и циклоны,
и вой часов,
и стрелка – из акул
молчания,
и стрелка – мамонт-слоник,
считающая вспять.
И страшно – но
по занавеске тени из пещерок
в огонь играют жестами, окно
смущая и смещая утро жертвы
в угрюмый понедельник из теней,
в котором волшебства – на чашку чая…
Танцует Мать миров.
И дети в ней
качаются,
кончаются,
кончаю…
как орлята с казённой постели
пионерской бессонницы злой
новизной онанизма взлетели
над оплаканной горном землёй
и летим словно дикие гуси
лес билибинский избы холмы
на открытке наташе от люси
с пожеланьем бессмертия мы
2
Школьной грамоты, карты и глобуса
взгляд растерянный из-под откоса.
"Не выёбывайся. Не выёбывайся..." -
простучали мальчишке колёса.
К морю Чёрному Русью великою
ехал поезд; я русский, я понял
непонятную истину дикую,
сколько б враг ни пытал, ни шпионил.
3
Рабоче-крестьянская поза
названьем подростка смущала.
Рабоче-крестьяская проза
изюминки не обещала.
Хотелось парнишке изюмцу
в четырнадцать лет с половиной -
и ангелы вняли безумцу
с улыбкою, гады, невинной.
4
Э.М.
Когда моя любовь, не вяжущая лыка,
упала на постель в дорожных башмаках,
с возвышенных подошв - шерлокова улика -
далёкая земля предстала в двух шагах.
Когда моя любовь, ругаясь, как товарищ,
хотела развязать шнурки и не могла -
"Зерцало юных лет, ты не запотеваешь", -
серьёзно и светло подумалось тогда.
5
Отражают воды карьера драгу,
в глубине гуляет зеркальный карп.
Человек глотает огонь и шпагу,
донесенья, камни, соседский скарб.
Человека карп не в пример умнее.
Оттого-то сутками через борт,
над карьером блёснами пламенея,
как огонь на шпаге, рыбак простёрт.
6
Коленом, бедром, заголённым плечом -
даёшь олимпийскую смену! -
само совершенство чеканит мячом,
удар тренирует о стену,
то шведкой закрутит, то щёчкой подаст...
Глаза опускает прохожий.
Боится, что выглядит как педераст
нормальный мертвец под рогожей.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.
