... когда тебе кажется: сгустки набухшей тьмы
кровят и шипятся, царапают лоб и щёки,
на мёртвой планете уродивый лес шумит -
густой бороды из кюветов, столбов и щёлок
мышиных пентхаузов,
и самолётный рой
нацелил свои хоботки на избушку-с-курью-
шершавую-лапку, - не бойся.
Целует в бровь
молочный полковник созвездия нимф и гурий.
Колышется армия хищных сухих ветвей,
покой охраняя отпетых соловьих горсток.
И катит река рыбноватый густой шалфей,
и гладит песок по шёрсточке мимо роста.
...распята на смуглом пупке золотой земли,
разбросана в нервах-степях, как монгольский тугрик,
привязана к поясу памяти из золы,
к пещерам, и к поясу сочной песчаной бури, -
барашка на бархате двориков и домов,
ножа ожидающий мягкий комочек плача...
Когда тебе кажется, что в наш вселенский плов
тебя - чесноком - положили, и ты, как мячик, -
ко дну - в этот рисово-рисовый жаркий пар,
безкровная жертва.... и так же вот - раз за разом, -
не думай!...
Хотя и сгущатся в лунах гарь,
хотя у подвалов - собаки четвёртой расы...
Хотя одноногий ботинок стрелы минут
хромает на завтра, и время сутулит плечи.
И в городе мусора ржавую землю пьют
с далёких венер многоглазые человечки.
И сгустки набухшей тьмы в облаках кровят,
и жёлтый безумец рядом глотает кашель...
Не бойся, родная.
Воздух лизнёт кровать
и чёрной зелёнкой губы тебе замажет.
И на глаза положит из двух зеркал
чудо-примочки - нежность ромашки с мёдом:
... жив твой барашек.
Принц твой - как космос - мал.
Сны на кошмарах уносятся в город мёртвых...
До сих пор, вспоминая твой голос, я прихожу
в возбужденье. Что, впрочем, естественно. Ибо связки
не чета голой мышце, волосу, багажу
под холодными буркалами, и не бздюме утряски
вещи с возрастом. Взятый вне мяса, звук
не изнашивается в результате тренья
о разряженный воздух, но, близорук, из двух
зол выбирает большее: повторенье
некогда сказанного. Трезвая голова
сильно с этого кружится по вечерам подолгу,
точно пластинка, стачивая слова,
и пальцы мешают друг другу извлечь иголку
из заросшей извилины - как отдавая честь
наважденью в форме нехватки текста
при избытке мелодии. Знаешь, на свете есть
вещи, предметы, между собой столь тесно
связанные, что, норовя прослыть
подлинно матерью и т. д. и т. п., природа
могла бы сделать еще один шаг и слить
их воедино: тум-тум фокстрота
с крепдешиновой юбкой; муху и сахар; нас
в крайнем случае. То есть повысить в ранге
достиженья Мичурина. У щуки уже сейчас
чешуя цвета консервной банки,
цвета вилки в руке. Но природа, увы, скорей
разделяет, чем смешивает. И уменьшает чаще,
чем увеличивает; вспомни размер зверей
в плейстоценовой чаще. Мы - только части
крупного целого, из коего вьется нить
к нам, как шнур телефона, от динозавра
оставляя простой позвоночник. Но позвонить
по нему больше некуда, кроме как в послезавтра,
где откликнется лишь инвалид - зане
потерявший конечность, подругу, душу
есть продукт эволюции. И набрать этот номер мне
как выползти из воды на сушу.
1982
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
