***
не помолилась, не провалилась
не сберегла,
в самосожженье – долгая милость,-
сажа, зола…
я нарушаю, не во спасенье,
заповеди…
по табурету шага скольженье,
по наледи…
строп парашютных, строк неподсудных,-
только одна.
пережимаю хрупкий рассудок
пережима…
хриплое горло, пропуском в небыль,
сдавит петля…
здесь за забором, там не на небе…
- так, как жила…
***
Анемия анемоном, - этим телом овладела,
сталью стылью подладоний, перерезанных повенно.
Кафель копит сок брусничный, перетопленных в остуду
капель копи жизни личной, из сосудистой в густую…
остыванье, оставленье, на дверях щеколды прочерк,
бледность, спетость...в отдаленье, перестуком школьных строчек:
«На тело, погруженное в жидкость, действует выталкивающая сила,
равная объему вытесненной жидкости…»
***
Четыре в аптеке купленных языка вылижут боль,
до самой пуповины, которая приросла к небу…
К нёбу липнут остатки песка, из стеклянной колбы
часов, заведенных на более долгий срок,
но засыпает тот, который уже не смог
быть всем, что звучит в висках извилистой сдобы.
До половины ещё не отслужен этот молебен,
Четыре в аптеке купленных языка вылижут боль…
до самого неба...
***
лампочки вполнакала…что же Вы колете, доктор? барбитураты?
да и раньше это не помогало, там, на воле…где я когда-то…
зачем же потуже узел? я буйной не буду, больше… я обещаю
Ваш сценарий иллюзий, предвосхищенья боли…рвется уже... ночами,
Доктор, Вы столько пьёте…сто девятнадцать психов в этом чумном бараке,
в этой замшелой рвоте, стаи голов обритых бродят,…а на окладе
ангелы метят в душу…видите это просто...Доктор,кричите громче,
может быть Вас услышит, Вы же повыше ростом, в белом халате…впрочем,
впрочем…не плачьте, доктор …мне Вас безумно жалко…
тише ,прошу вас, тише…шёпотом будет горче…
Он к сумасшедшим ближе…. ты меня слышишь, Отче?!
За примерное поведение
(взвейся жаворонком, сова!)
мне под утро придёт видение,
приведёт за собой слова.
Я в глаза своего безумия,
обернувшись совой, глядел.
Поединок — сова и мумия.
Полнолуния передел.
Прыг из трюма петрова ботика,
по великой равнине прыг,
европейская эта готика,
содрогающий своды крик.
Спеси сбили и дурь повыбили —
начала шелестеть, как рожь.
В нашем погребе в три погибели
не особенно поорёшь.
Содрогает мне душу шелестом
в чёрном бархате баронет,
бродит замком совиным щелистым
полукровкою, полунет.
С Люцифером ценой известною
рассчитался за мадригал,
непорочною звал Инцестою
и к сравнению прибегал
с белладонною, с мандрагорою...
Для затравки у Сатаны
заодно с табуном и сворою
и сравненья припасены...
Баронет и сестрица-мумия
мне с прононсом проговорят:
— Мы пришли на сеанс безумия
содрогаться на задний ряд.
— Вы пришли на сеанс терпения,
чёрный бархат и белена.
Здесь орфической силой пения
немощь ада одолена.
Люциферова периодика,
Там-где-нас-заждались-издат,
типографий подпольных готика.
Но Орфею до фени ад.
Удручённый унылым зрелищем,
как глубинкою гастролёр,
он по аду прошёл на бреющем,
Босха копию приобрёл.
1995
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.
