В постель, словно в реку, вхожу постепенно, прикрыв глаза.
Я жду твои руки, подхватят, спасут, не дадут мне пойти ко дну.
У меня столько вопросов к тебе, ответов на все, что ты мне сказал.
Я придумала. Верно, придумала. Я медленно опускаюсь на глубину
Моей темной постели. Свобода она как болезнь, неизлечима.
Ко мне, в мою реку, приходят чужие сны и чужие дети.
Они только смотрят, шепчутся и проплывают мимо.
Я просто придумала. Уговорила себя, что это не голоса, это просто ветер.
Ко мне по ночам приходит мертвая девочка, говорит со мной:
- Не бойся, это не страшно, когда луна серпом кромсает небо
На ленточки. Вот видишь, осталась одна в косичке, а мне вроде шел голубой.
Тише, тише, не нужно кричать, опять сбежится весь дом.
А мальчики… они говорят просто чтоб получилось красиво.
Тебе осталось совсем немного. И однажды проснешься такой
Как все эти другие люди. Все кажется таким странным, страшным и мертвым, но
Тебе повезло (вздыхает), тебе дали шанс однажды проснуться живой.
Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины,
Как шли бесконечные, злые дожди,
Как кринки несли нам усталые женщины,
Прижав, как детей, от дождя их к груди,
Как слезы они вытирали украдкою,
Как вслед нам шептали: — Господь вас спаси! —
И снова себя называли солдатками,
Как встарь повелось на великой Руси.
Слезами измеренный чаще, чем верстами,
Шел тракт, на пригорках скрываясь из глаз:
Деревни, деревни, деревни с погостами,
Как будто на них вся Россия сошлась,
Как будто за каждою русской околицей,
Крестом своих рук ограждая живых,
Всем миром сойдясь, наши прадеды молятся
За в бога не верящих внуков своих.
Ты знаешь, наверное, все-таки Родина —
Не дом городской, где я празднично жил,
А эти проселки, что дедами пройдены,
С простыми крестами их русских могил.
Не знаю, как ты, а меня с деревенскою
Дорожной тоской от села до села,
Со вдовьей слезою и с песнею женскою
Впервые война на проселках свела.
Ты помнишь, Алеша: изба под Борисовом,
По мертвому плачущий девичий крик,
Седая старуха в салопчике плисовом,
Весь в белом, как на смерть одетый, старик.
Ну что им сказать, чем утешить могли мы их?
Но, горе поняв своим бабьим чутьем,
Ты помнишь, старуха сказала: — Родимые,
Покуда идите, мы вас подождем.
«Мы вас подождем!» — говорили нам пажити.
«Мы вас подождем!» — говорили леса.
Ты знаешь, Алеша, ночами мне кажется,
Что следом за мной их идут голоса.
По русским обычаям, только пожарища
На русской земле раскидав позади,
На наших глазах умирали товарищи,
По-русски рубаху рванув на груди.
Нас пули с тобою пока еще милуют.
Но, трижды поверив, что жизнь уже вся,
Я все-таки горд был за самую милую,
За горькую землю, где я родился,
За то, что на ней умереть мне завещано,
Что русская мать нас на свет родила,
Что, в бой провожая нас, русская женщина
По-русски три раза меня обняла.
1941
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.
