Ползет заката алое цунами
по дну равнины. Писем и известий
давно не жду — и голоса и лица
сокрыл навеки времени покров
Черемухи прохладный белый пламень
как памятка о времени и месте
невидимыми рунами ложится
на белизну моих черновиков
Лето кончилось — теперь дожди да тучи,
да ветра скулят у входа, точно звери.
Что-то память слишком часто стала глючить:
не пойти ль ее на вирусы проверить…
Ночь как ночь, да что-то нынче мне не спится:
чуть забудешься — мерещится такое…
Все же верно в умной книжке говорится:
лучше жить в глухой провинции, у моря.
Там, у моря, нет ни комплексов, ни скуки,
вольный ветер, словно миксер, гонит пену;
смотришь вдаль себе, скрестив у сердца руки,
и не давят обязательства и стены.
Непричастность ко вращению планеты
там становится осознанной и полной.
там ни пробок, ни звонков, ни Интернета —
только вечность, одиночество да волны.
Здравствуй, старость, недоверчивая гостья!
Я тебя уже заждался, право слово.
Заходи, попьем винца, сыграем в кости,
побеседуем о связях и основах,
обветшалые подшивки полистаем,
умиляясь заголовкам простодушным.
Ради этой нашей встречи, дорогая,
я сигары приберег и взбил подушки,
сдвинул кресла и раздул огонь в камине —
нам с тобою есть что вспомнить, видят боги.
Нам брести с тобою под руку отныне
шаг за шагом до скончания дороги.
...Вновь я посетил
Тот уголок земли, где я провел
Изгнанником два года незаметных.
Уж десять лет ушло с тех пор - и много
Переменилось в жизни для меня,
И сам, покорный общему закону,
Переменился я - но здесь опять
Минувшее меня объемлет живо,
И, кажется, вечор еще бродил
Я в этих рощах.
Вот опальный домик,
Где жил я с бедной нянею моей.
Уже старушки нет - уж за стеною
Не слышу я шагов ее тяжелых,
Ни кропотливого ее дозора.
Вот холм лесистый, над которым часто
Я сиживал недвижим - и глядел
На озеро, воспоминая с грустью
Иные берега, иные волны...
Меж нив златых и пажитей зеленых
Оно синея стелется широко;
Через его неведомые воды
Плывет рыбак и тянет за собой
Убогой невод. По брегам отлогим
Рассеяны деревни - там за ними
Скривилась мельница, насилу крылья
Ворочая при ветре...
На границе
Владений дедовских, на месте том,
Где в гору подымается дорога,
Изрытая дождями, три сосны
Стоят - одна поодаль, две другие
Друг к дружке близко,- здесь, когда их мимо
Я проезжал верхом при свете лунном,
Знакомым шумом шорох их вершин
Меня приветствовал. По той дороге
Теперь поехал я, и пред собою
Увидел их опять. Они всё те же,
Всё тот же их, знакомый уху шорох -
Но около корней их устарелых
(Где некогда всё было пусто, голо)
Теперь младая роща разрослась,
Зеленая семья; кусты теснятся
Под сенью их как дети. А вдали
Стоит один угрюмый их товарищ
Как старый холостяк, и вкруг него
По-прежнему всё пусто.
Здравствуй, племя
Младое, незнакомое! не я
Увижу твой могучий поздний возраст,
Когда перерастешь моих знакомцев
И старую главу их заслонишь
От глаз прохожего. Но пусть мой внук
Услышит ваш приветный шум, когда,
С приятельской беседы возвращаясь,
Веселых и приятных мыслей полон,
Пройдет он мимо вас во мраке ночи
И обо мне вспомянет.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
