на Katrin. Старушка
http://www.reshetoria.ru/user/Katrin/index.php?id=21770&page=3&ord=0
Она красива, приветлива и добра.
Распускает старые свитера,
нити сматывает в клубки
и вяжет носки.
Раздаривает своим —
и бедным,
и тем,
у которых добра,
хоть завались, —
любым —
любимым.
Проходит жизнь,
старятся вещи и люди
отдают ей поношенные свитера.
Она распускает,
сматывает клубки
и вяжет носки —
крошечные, огромные,
теплые, полосатые, —
такие, в которых спят,
и когда больны
или — просто больно,
и видят цветные сны,
в которых —
летают.
И ничего другого
связать
она не умеет больше
и больше
не может
дать
***
Молитва
на Т. Капутина. О Марине Цветаевой
А хотелось жить-поживать,
любоваться на белый свет,
и покуда жива душа,
ткать полотна да песни петь.
Колыбель качать, величать
брата — братом, сестру — сестрой,
да глядеть, как светла свеча,
пред иконой Твоей святой.
Снилось вещее: вот стара,
сыновьям завещаю кров,
вот приходит срок умирать,
дочерям завещать любовь.
Не сбылось. Полагал Господь
не простую, иную жизнь:
«Станут светом душа и плоть.
Ты — повинна служить. Служи»
И, послушная, до кости
всё спалила, а костью тлеть
страшно, Господи! Ты, прости,
что сама подгадала смерть.
***
Из окна
на Bess. Край земли
http://www.reshetoria.ru/user/bess/index.php?id=3541&page=1&ord=0
Сверху смотрю, из окна, на случайных прохожих,
а вы замечали, что — сверху — люди чужие
странно, порой, на родных или знакомых похожи —
статью, походкой ли, жестом особым,
одеждой, быть может.
На близких — на тех, что пока еще живы,
и на тех, что уже никогда не вернутся, чтобы
обнять, прижаться щекой к щеке.
Вот — поспешает, пригнувшись, руки в карманах (круто!),
лыжная шапочка, куртка —
твои.
Были такими. Было...
А нынче?
Также сутулится мальчик? Немного иначе?
Вот собачка тянет старушку на поводке.
Точь-в-точь моя нянька —
«головка, как тыковка,
аккуратненька, маленька»
(так она говорила,
нет ее больше давно)...
Вот невысокий, грузный мужчина с портфелем. Ему тяжело идти,
слышу дыхание частое, знаю сердечную боль в груди.
Остановись, отдохни, взгляни на мое окно...
Не бывает чудес — я понимаю,
но слезы...
мешают...
А вы замечали, что сверху, издалека,
когда лица не различимы...
боже мой, боже,
зачем
эти светлые, легкие, высоко летящие облака
над...
мимо...
Лукоморья больше нет, от дубов простыл и след.
Дуб годится на паркет, — так ведь нет:
Выходили из избы здоровенные жлобы,
Порубили те дубы на гробы.
Распрекрасно жить в домах на куриных на ногах,
Но явился всем на страх вертопрах!
Добрый молодец он был, ратный подвиг совершил —
Бабку-ведьму подпоил, дом спалил!
Ты уймись, уймись, тоска
У меня в груди!
Это только присказка —
Сказка впереди.
Здесь и вправду ходит кот, как направо — так поет,
Как налево — так загнет анекдот,
Но ученый сукин сын — цепь златую снес в торгсин,
И на выручку один — в магазин.
Как-то раз за божий дар получил он гонорар:
В Лукоморье перегар — на гектар.
Но хватил его удар. Чтоб избегнуть божьих кар,
Кот диктует про татар мемуар.
Ты уймись, уймись, тоска
У меня в груди!
Это только присказка —
Сказка впереди.
Тридцать три богатыря порешили, что зазря
Берегли они царя и моря.
Каждый взял себе надел, кур завел и там сидел
Охраняя свой удел не у дел.
Ободрав зеленый дуб, дядька ихний сделал сруб,
С окружающими туп стал и груб.
И ругался день-деньской бывший дядька их морской,
Хоть имел участок свой под Москвой.
Ты уймись, уймись, тоска
У меня в груди!
Это только присказка —
Сказка впереди.
А русалка — вот дела! — честь недолго берегла
И однажды, как смогла, родила.
Тридцать три же мужика — не желают знать сынка:
Пусть считается пока сын полка.
Как-то раз один колдун - врун, болтун и хохотун, —
Предложил ей, как знаток бабских струн:
Мол, русалка, все пойму и с дитем тебя возьму.
И пошла она к нему, как в тюрьму.
Ты уймись, уймись, тоска
У меня в груди!
Это только присказка —
Сказка впереди.
Бородатый Черномор, лукоморский первый вор —
Он давно Людмилу спер, ох, хитер!
Ловко пользуется, тать тем, что может он летать:
Зазеваешься — он хвать — и тикать!
А коверный самолет сдан в музей в запрошлый год —
Любознательный народ так и прет!
И без опаски старый хрыч баб ворует, хнычь не хнычь.
Ох, скорей ему накличь паралич!
Ты уймись, уймись, тоска
У меня в груди!
Это только присказка —
Сказка впереди.
Нету мочи, нету сил, — Леший как-то недопил,
Лешачиху свою бил и вопил:
– Дай рубля, прибью а то, я добытчик али кто?!
А не дашь — тогда пропью долото!
– Я ли ягод не носил? — снова Леший голосил.
– А коры по сколько кил приносил?
Надрывался издаля, все твоей забавы для,
Ты ж жалеешь мне рубля, ах ты тля!
Ты уймись, уймись, тоска
У меня в груди!
Это только присказка —
Сказка впереди.
И невиданных зверей, дичи всякой — нету ей.
Понаехало за ней егерей.
Так что, значит, не секрет: Лукоморья больше нет.
Все, о чем писал поэт, — это бред.
Ну-ка, расступись, тоска,
Душу мне не рань.
Раз уж это присказка —
Значит, дело дрянь.
1966
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
