Мартовские улицы, как после спешного отъезда,
Пустынны, и всюду намусорено...
Ветер воет и хлопает дверью подъезда,
Меня выгнал он, я в скорые поезда -
Унесусь в вагоне прокуренном.
Ветер иссушит душу до дна мне.
Я в двадцать пять свои все мучаюсь вопросом,
Что неспроста весною беспощадны,
Метут во всю ивановскую, заносят,
Торопят ветры новое время. Ну что ж,
Непозволительная видно роскошь -
Стоять на месте, когда все движется,
Устраиваясь на новый лад.
И в толпе я несусь куда-то на запад,
И с толпой возвращаюсь назад.
Между прошлым и будущим, в безвестном времени
Корабль мой стал на якорь и команда взбунтовалась.
Меня давно здесь с вами нет, в безумном городе
С его историей и настоящим,
С летящим вникуда двадцатым веком я сквиталась.
Я в древних русских землях сердцем алчущим
Ищу свою природу и прибежище;
Я в вечных книгах иноков странствующих
По камню собираю свое убежище.
Я пробираюсь сквозь мозаику нот Баховских,
В них узнавая верноподданных гармонии;
Я жизнью дышу в библейских заповедях,
Я цвет ищу в небесной церемонии.
И в мир вступив без рода и без имени,
И, не приняв родства и принадлежности,
По-человечьи ожидаю неизбежности,
У вечности не требуя взаимности...
Летят, грохочут мартовские улицы
В вокзальном шуме догорает век...
Останови свои лихие конницы,
О время! Я твой раб. Я человек.
Шел я по улице незнакомой
И вдруг услышал вороний грай,
И звоны лютни, и дальние громы,
Передо мною летел трамвай.
Как я вскочил на его подножку,
Было загадкою для меня,
В воздухе огненную дорожку
Он оставлял и при свете дня.
Мчался он бурей темной, крылатой,
Он заблудился в бездне времен…
Остановите, вагоновожатый,
Остановите сейчас вагон.
Поздно. Уж мы обогнули стену,
Мы проскочили сквозь рощу пальм,
Через Неву, через Нил и Сену
Мы прогремели по трем мостам.
И, промелькнув у оконной рамы,
Бросил нам вслед пытливый взгляд
Нищий старик, — конечно тот самый,
Что умер в Бейруте год назад.
Где я? Так томно и так тревожно
Сердце мое стучит в ответ:
Видишь вокзал, на котором можно
В Индию Духа купить билет?
Вывеска… кровью налитые буквы
Гласят — зеленная, — знаю, тут
Вместо капусты и вместо брюквы
Мертвые головы продают.
В красной рубашке, с лицом, как вымя,
Голову срезал палач и мне,
Она лежала вместе с другими
Здесь, в ящике скользком, на самом дне.
А в переулке забор дощатый,
Дом в три окна и серый газон…
Остановите, вагоновожатый,
Остановите сейчас вагон!
Машенька, ты здесь жила и пела,
Мне, жениху, ковер ткала,
Где же теперь твой голос и тело,
Может ли быть, что ты умерла!
Как ты стонала в своей светлице,
Я же с напудренною косой
Шел представляться Императрице
И не увиделся вновь с тобой.
Понял теперь я: наша свобода
Только оттуда бьющий свет,
Люди и тени стоят у входа
В зоологический сад планет.
И сразу ветер знакомый и сладкий,
И за мостом летит на меня
Всадника длань в железной перчатке
И два копыта его коня.
Верной твердынею православья
Врезан Исакий в вышине,
Там отслужу молебен о здравьи
Машеньки и панихиду по мне.
И всё ж навеки сердце угрюмо,
И трудно дышать, и больно жить…
Машенька, я никогда не думал,
Что можно так любить и грустить.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.
