По утрам над тихим микрорайоном то и дело слышался оглушительный гвалт. Это стаи ворон, вынужденные переселяться из старого сквера, оголённого, опиленного и урбанизированного, пытались найти новые места для своих гнёзд. Большинство мечтало пробиться в парк, поближе к неприкосновенным дубам, к закормленным уткам и более высокому уровню жизни. Ради детей, конечно, ради детей. Но туда пускали не всех и на пункте пропуска постоянно возникали стычки. Тогда в воздух поднимались одновременно сотни птиц, пугая своей мистичностью высунувшихся в окна сонных горожан, а пернатые старожилы парка требовали усилить охрану.
- Нам пора - сказал Карл.
Они сидели на куцем обрубке каштана, похожем на раздетое обезглавленное пугало.
- Нам пора - повторил Карл. - Ты же видишь, нашего дома больше нет.
Клара молчала. Она всё понимала, но медлила и медлила. Её не волновало будущее, она была равнодушна к борьбе сородичей за отвоёвывание лучших мест. Последние их с Карлом птенцы давно выросли и устроили самостоятельную жизнь, вряд ли у них будут ещё дети.
- Клара...
- Я не думала... я не думала, что когда-нибудь придётся отсюда уходить вот так... как беженцы.
Последнее слово она выговорила с трудом.
- Мир меняется. Нам не повезло, он начал меняться именно с этого места. Нам просто не повезло...
"Не повезло здесь умереть" - закончил фразу Карл про себя. А вслух добавил:
- Говорят, тут высадят липы.
- А ты помнишь наш первый цветущий каштан, Карл, наше первое свидание?
- Да, конечно. Тот широченный каштан! Ещё в грозу от него отломилась большущая ветка и твоя кузина Карина чуть не сошла с ума, прыгая вокруг упавшего гнезда и набрасываясь на прохожих.
- А наше, наше первое гнездо ты помнишь? И как мне хотелось чего-то вкусненького и тогда ты принёс курицу-гриль? Вот тут, помнишь, вот тут стоял гриль?
- А в эту сторону вплотную к нему "Балашовские колбасы".
- Это было ещё когда вместо "Секонд хенда" был "Рубль бум"!
- Нет, раньше, вход вообще с другой стороны был, а внутри продавали такие блестящие заколки.
- И ты подарил мне золотистую бабочку.
Карл вспомнил её счастливую, с золотистой бабочкой над взъерошенной чёлкой. Как у неё тогда играли пёрышки!
- Клара... Пора, скоро открытие бульвара, приедет губернатор и тот, из Москвы. Ты хочешь, чтобы нас выгнали силой?
Клара вздохнула, спустилась с дерева и они пошли. Клара сильно хромала и давно не могла летать на большие расстояния, только через дорогу и с передышками до гнезда. Они шли по новому асфальту - Карл нетвёрдой походкой, но с высоко поднятой головой и Клара, тяжело дыша и опираясь на крыло мужа. А вслед им мигранты-рабочие с грустными чёрными глазами стучали лопатами по свежеуложенной плитке под развлекательную площадку. Пока прораб не окрикнул:
- Это что нахуй за концерт?
А я пропустила. Хорошо что увидела. Понравилось. Представилось с ваших слов как они грустно каркали друг другу - он ей
-Клар
а она ему
-Карл...
Она картавила сильно... )))
Спасибо большущее, Арина, что добрались и прочитали. Я их так полюбила за то короткое время, пока писала, что в конце сама прослезилась. Хотя автору это и не пристало. )))
Чтобы оставить комментарий необходимо авторизоваться
Тихо, тихо ползи, Улитка, по склону Фудзи, Вверх, до самых высот!
Картина мира, милая уму: писатель сочиняет про Муму; шоферы колесят по всей земле со Сталиным на лобовом стекле; любимец телевиденья чабан кастрирует козла во весь экран; агукая, играючи, шутя, мать пестует щекастое дитя. Сдается мне, согражданам не лень усердствовать. В трудах проходит день, а к полночи созреет в аккурат мажорный гимн, как некий виноград.
Бог в помощь всем. Но мой физкультпривет писателю. Писатель (он поэт), несносных наблюдений виртуоз, сквозь окна видит бледный лес берез, вникая в смысл житейских передряг, причуд, коллизий. Вроде бы пустяк по имени хандра, и во врачах нет надобности, но и в мелочах видна утечка жизни. Невзначай он адрес свой забудет или чай на рукопись прольет, то вообще купает галстук бархатный в борще. Смех да и только. Выпал первый снег. На улице какой-то человек, срывая голос, битых два часа отчитывал нашкодившего пса.
Писатель принимается писать. Давно ль он умудрился променять объем на вакуум, проточный звук на паузу? Жизнь валится из рук безделкою, безделицею в щель, внезапно перейдя в разряд вещей еще душемутительных, уже музейных, как-то: баночка драже с истекшим сроком годности, альбом колониальных марок в голубом налете пыли, шелковый шнурок...
В романе Достоевского "Игрок" описан странный случай. Гувернер влюбился не на шутку, но позор безденежья преследует его. Добро бы лишь его, но существо небесное, предмет любви - и та наделала долгов. О, нищета! Спасая положенье, наш герой сперва, как Германн, вчуже за игрой в рулетку наблюдал, но вот и он выигрывает сдуру миллион. Итак, женитьба? - Дудки! Грозный пыл объемлет бедолагу. Он забыл про барышню, ему предрешено в испарине толкаться в казино. Лишения, долги, потом тюрьма. "Ужели я тогда сошел с ума?" - себя и опечаленных друзей резонно вопрошает Алексей Иванович. А на кого пенять?
Давно ль мы умудрились променять простосердечье, женскую любовь на эти пять похабных рифм: свекровь, кровь, бровь, морковь и вновь! И вновь поэт включает за полночь настольный свет, по комнате описывает круг. Тошнехонько и нужен верный друг. Таким была бы проза. Дай-то Бог. На весь поселок брешет кабыздох. Поэт глядит в холодное окно. Гармония, как это ни смешно, вот цель его, точнее, идеал. Что выиграл он, что он проиграл? Но это разве в картах и лото есть выигрыш и проигрыш. Ни то изящные материи, ни се. Скорее розыгрыш. И это все? Еще не все. Ценить свою беду, найти вверху любимую звезду, испарину труда стереть со лба и сообщить кому-то: "Не судьба".
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.