Новый Год...
Не, не так. Просто – новый год. Новый год начался вчера. Или даже сегодня, потому что я заснула, упрямо не отступая от режима, в 23.00. А утром нового года, точнее в 9.00 утра, когда большой город спал и мирно дышал во сне угаром ночных фейерверков, и счастливые жители его тоже спали, и также мирно дышали перегаром ночных возлияний, я (до безобразия трезвая) вышла на пробежку. Прямо около подъезда красовалась внушительная кучка собачьего дерьма. «Ну, здравствуй, Год Собаки!» – подумала я и надела наушники. Полная решимости, я одолела положенные километры и, уже в лучшем состоянии духа, бодро подбежала к дому. Пытаясь обогнуть знакомую кучку, я поскользнулась и со всей дури упала во всю эту красоту. Первым делом я поняла, что мне хочется отрезать левую руку – ею пришлось пожертвовать, чтобы всей тушкой не оказаться в эпицентре. Потом я поняла, что, если руку до дома я ещё донесу, то уж наушники точно оставлю здесь – на вершине кучки горделиво розовой вишенкой на торте красовалась моя «капелька». «Вот, что делает из говна инсталляцию», – подумала я, вспоминая анекдот про различие между перформансом и инсталляцией. Я лежала на боку, глядела на «вишенку» и еле сдерживалась, чтоб не расплакаться. А перформанс тоже случился – из окна второго этажа донеслось сочувственное: «Бляяя... Как встретишь, говорят, так и проведёшь». Мужик в одной нижней майке, но с бокалом в руке дружелюбно качался в окне. Встретившись со мной пьяным взглядом, он приветственно приподнял бокал. И я заплакала.
Рождество...
Ну да, седьмое января. Утро. Вместо снега – туман. Перед пробежкой кидаю беглый взгляд на асфальт – ещё ярки неприятные воспоминания. Всё чисто – бегу, радуюсь. Город, как и первого, ещё спит. Дышит тяжело, влажно. Он обожран и пьян, он устал есть и отдыхать. Люди! Нет людей, одна я – умница-красавица! Ан нет, не одна. Навстречу мне, почти не качаясь, с мешочком в руке бредёт Дед Мороз. В полном боевом облачении. Только борода на шею галстуком сдвинута. Надо сказать, что зимой у нас традиционно перерыли улочку – то ли трубы чинят, то ли канал в Москву-реку роют. Не поймешь. Главное – есть канава с голыми трубами, есть грязь вдоль неё и есть хлипкие досточки поверх грязи (хоть так!). Прямо пименовская «Свадьба на завтрашней улице». Дорожка получилась узкая – не разойтись. Я – шаг в сторону, он – шаг в сторону. Я – в другую, и он – в другую.
– Ну чё, красивая, – смеётся парень. – Без подарка не пропустишь?
«А это идея, – подумала я, – и парень вполне себе симпатичный...»
– И не мечтай! Не пропущу! Гони подарок!
И тут он лезет в мешок и, основательно порывшись, достаёт пакетик.
– Ну, держи, коли так!
Я беру пакетик и автоматически делаю шаг вбок – в грязь, пропуская парня. Туман его глотает, не поперхнувшись, а я так и стою в грязи по щиколотку, разглядывая подарок. Это был совочек. Красный полукруглый совочек для собирания собачьих каках. В прозрачном целлофановом пакетике, с подарочным бантиком. У меня было возникли сомнения относительно назначения совочка, но они тут же рассеялись – ряд картинок на этикетке красноречиво демонстрировал, как именно пользоваться чудо-инструментом.
На работу...
Ну да, девятое. Легитимно бегу по оживающему городу. Сегодня уже никто про меня не подумает, что девка с приветом. Будни! Город прокашливается, протирает глаза, пьёт кофе и постепенно просыпается, выплёвывая из своих подъездов одного за другим испуганных предстоящей рабочей неделей людишек. Городу нет до меня дела. И это хорошо. Я за несколько дней осмыслила свои новогодние приключения. Долго думала, и, наконец, меня озарило! Всё будет хорошо! Я получила сперва предупреждение, а потом индульгенцию! И я поняла, что надо делать!
– Тяв? – спросила меня на бегу новая подружка.
– Не "тяв", а каждый день перед работой будем вместе бегать!
– Тяв, тяв!
Я пока не придумала, как назвать мою таксу. Наверное, Вишенка! Ну, не Совочек ведь!
Девочке медведя подарили.
Он уселся, плюшевый, большой,
Чуть покрытый магазинной пылью,
Важный зверь с полночною душой.
Девочка с медведем говорила,
Отвела для гостя новый стул,
В десять спать с собою уложила,
А в одиннадцать весь дом заснул.
Но в двенадцать, видя свет фонарный,
Зверь пошел по лезвию луча,
Очень тихий, очень благодарный,
Ножками тупыми топоча.
Сосны зверю поклонились сами,
Все ущелье начало гудеть,
Поводя стеклянными глазами,
В горы шел коричневый медведь.
И тогда ему промолвил слово
Облетевший многодумный бук:
— Доброй полночи, медведь! Здорово!
Ты куда идешь-шагаешь, друг?
— Я шагаю ночью на веселье,
Что идет у медведей в горах,
Новый год справляет новоселье.
Чатырдаг в снегу и облаках.
— Не ходи, тебя руками сшили
Из людских одежд людской иглой,
Медведей охотники убили,
Возвращайся, маленький, домой.
Кто твою хозяйку приголубит?
Мать встречает где-то Новый год,
Домработница танцует в клубе,
А отца — собака не найдет.
Ты лежи, медведь, лежи в постели,
Лапами не двигай до зари
И, щеки касаясь еле-еле,
Сказки медвежачьи говори.
Путь далек, а снег глубок и вязок,
Сны прижались к ставням и дверям,
Потому что без полночных сказок
Нет житья ни людям, ни зверям.
1939
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.
