Шорт-лист и состав Малого жюри ежегодной российской литературной премии «Национальный бестселлер» сезона-2012 были оглашены в четверг 12 апреля...
Шорт-лист и состав Малого жюри ежегодной российской литературной премии «Национальный бестселлер» сезона-2012 были оглашены в четверг 12 апреля в книжном магазине «Москва» на Воздвиженке. Как сообщает новостная лента «Openspace», по итогам голосования членов Большого жюри в список финалистов вошли рукописи «Немцы» Александра Терехова (12 баллов) и «Русский садизм» Владимира Лидского, журнальная публикация «Копи Царя Соломона» Владимира Лорченкова и книга «Женщины Лазаря» Марины Степновой (по 7 баллов), книги «Франсуаза, или Путь к леднику» Сергея Носова и «Живущий» Анны Старобинец (по 6 баллов).
Нельзя не отметить отсутствия в шорт-листе некоторых авторитетов, в частности Виктора Пелевина с романом «S.N.U.F.F.» — это лишний раз свидетельствует об ответственном подходе судей, которые действительно ориентировались в своем выборе не на раскрученные имена и яркие обложки, а на качество текстов.
Теперь Малому жюри, в состав которого вошли музыкант Сергей Шнуров (почетный председатель), публицист и писатель Дмитрий Ольшанский, общественный деятель Женя Отто, писатель Захар Прилепин, музыкант Михаил Родионов, ректор РГПУ им. А. И. Герцена Валерий Соломин, музыкальный критик Артемий Троицкий, а также кинорежиссер, сценарист и продюсер Карен Шахназаров, предстоит выбрать победителя сезона-2012, имя которого будет объявлено 5 июня на торжественной церемонии в петербургской гостинице «Астория».
Лауреатом предыдущего сезона премии «Национальный бестселлер», вручаемой с 2001 года, стал Дмитрий Быков с романом «Остромов, или Ученик чародея».
Я не запомнил — на каком ночлеге
Пробрал меня грядущей жизни зуд.
Качнулся мир.
Звезда споткнулась в беге
И заплескалась в голубом тазу.
Я к ней тянулся... Но, сквозь пальцы рея,
Она рванулась — краснобокий язь.
Над колыбелью ржавые евреи
Косых бород скрестили лезвия.
И все навыворот.
Все как не надо.
Стучал сазан в оконное стекло;
Конь щебетал; в ладони ястреб падал;
Плясало дерево.
И детство шло.
Его опресноками иссушали.
Его свечой пытались обмануть.
К нему в упор придвинули скрижали —
Врата, которые не распахнуть.
Еврейские павлины на обивке,
Еврейские скисающие сливки,
Костыль отца и матери чепец —
Все бормотало мне:
— Подлец! Подлец!—
И только ночью, только на подушке
Мой мир не рассекала борода;
И медленно, как медные полушки,
Из крана в кухне падала вода.
Сворачивалась. Набегала тучей.
Струистое точила лезвие...
— Ну как, скажи, поверит в мир текучий
Еврейское неверие мое?
Меня учили: крыша — это крыша.
Груб табурет. Убит подошвой пол,
Ты должен видеть, понимать и слышать,
На мир облокотиться, как на стол.
А древоточца часовая точность
Уже долбит подпорок бытие.
...Ну как, скажи, поверит в эту прочность
Еврейское неверие мое?
Любовь?
Но съеденные вшами косы;
Ключица, выпирающая косо;
Прыщи; обмазанный селедкой рот
Да шеи лошадиный поворот.
Родители?
Но, в сумраке старея,
Горбаты, узловаты и дики,
В меня кидают ржавые евреи
Обросшие щетиной кулаки.
Дверь! Настежь дверь!
Качается снаружи
Обглоданная звездами листва,
Дымится месяц посредине лужи,
Грач вопиет, не помнящий родства.
И вся любовь,
Бегущая навстречу,
И все кликушество
Моих отцов,
И все светила,
Строящие вечер,
И все деревья,
Рвущие лицо,—
Все это встало поперек дороги,
Больными бронхами свистя в груди:
— Отверженный!
Возьми свой скарб убогий,
Проклятье и презренье!
Уходи!—
Я покидаю старую кровать:
— Уйти?
Уйду!
Тем лучше!
Наплевать!
1930
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.